Валерий Иванович Белоконь. Воспоминания

Я поступил в ДВГУ в 1957 году, это был второй набор в восстановленном университете. На нашем потоке на первый курс поступило 50 человек – и только двое отсеялись в течение 5 лет. Один в первую же сессию побоялся сдавать экзамены и уехал на Камчатку, а второй с третьего курса перевелся в сельхозинститут. Из тех, кого я знаю, из нашего выпуска минимум 8 человек стали докторами наук, кандидатами наук – человек 15, т.е. почти половина выпуска. И «виноват» в этом, как я считаю, Алексей Данилович Ершов.

Это удивительный человек, со сложной судьбой. Он до войны окончил в Томске университет и начал заниматься научной работой, во время войны был тяжело ранен и попал в плен. После войны Алексею Даниловичу, как побывавшему в плену, пришлось жить в Казахстане, и только через несколько лет ему разрешили вернуться на территорию РСФСР. Он приехал сначала в Хабаровск, потом во Владивосток, и в возрожденном Дальневосточном государственном университете возглавил кафедру теоретической физики, какое-то время был деканом, проректором по учебной работе. Главное – Алексей Данилович Ершов был талантливым педагогом, он потрясающе читал лекции! Каждый раз, когда он заканчивал свою лекцию, любой из нас мог полностью её повторить, даже спустя годы мы помнили его занятия. Каким-то чудесным образом он заразил нас всех своей любовью к физике, и мы прониклись! Вот такой замечательный, редкого таланта был у нас преподаватель физики, и нам всем, его ученикам, крупно повезло.

После окончания обучения А.Д. Ершов из нашего курса оставил нескольких студентов в университете. Помимо меня, на разных кафедрах и в лабораториях работали его сын Олег, Виктор Горчаков, Виталий Юдин, Эдуард Иванов, Валерий Савченко, Виталий Игнатюк, Геннадий Абрамов, Евгения Осипова, Валерий Осуховский, Людмила Юдина. Другим студентам после выпуска он дал направление в аспирантуру Ленинградского государственного университета. У наших двух университетов тогда была дружба, их сотрудники приезжали к нам, читали лекции. Часть наших «посланцев», защитив диссертации, вернулась во Владивосток – работать в ДВГУ, в политехническом институте, в Академии наук.

Нам, кто остался в университете, Ершов сказал: «Вы, ребята, можете сразу работать, вы уже готовые преподаватели». Мы читали лекции, вели занятия, много занимались со студентами. Аспиранты вернулись из ЛГУ кандидатами наук, и нам пришлось потом догонять их в смысле защит диссертаций… Но мы все стали кандидатами, а многие и докторами наук, я имею в виду тех, кого Алексей Данилович Ершов оставил в университете: Виталий Витальевич Юдин, Виктор Васильевич Горчаков, Валерий Нестерович Савченко и Валерий Иванович Белоконь.

У нас, молодых преподавателей, поначалу было принято так: хотя мы и читали разные курсы, но принимали экзамены всегда все вместе, по всем предметам. Благодаря такому подходу мы не замыкались на чем-то одном, а не теряли из поля зрения теоретическую физику, математическую физику, другие направления, которые начали развиваться в университете. Я, например, диссертацию написал за один год – просто потому, что был уже готов, экспериментальные данные мне предоставили коллеги, я построил теорию и в течение года опубликовался и защитил диссертацию.

Во время такой совместной работы на сессии случались забавные ситуации. Вот, Виталий Витальевич Юдин принимает экзамен, а мы с Эдиком Ивановым помогаем ему. Девушка отвечает билет Иванову и, очевидно, «плавает», ничего не знает. Иванов говорит: «Два балла». Виталий Витальевич: «Пусть попробует Белоконю сдать, он добрее». Девушка идет ко мне, и я тоже вижу, что предмет она не знает, – два балла. «Ага, – говорит Юдин. – Иванов – два балла, Белоконь – два балла, в сумме получается четыре». Ставит в зачетку «хорошо» и отпускает. Выхожу из аудитории и слышу, как студентка делится впечатлениями: «Ой, Виталий Витальевич такой хороший человека, а эти гады, Белоконь и Иванов»…

* * *

Интересно, что мы в тот период стали последним выпуском, кто прошел через военную кафедру, потом ее закрыли. Уже те, кто поступил через год после нас, после окончания должны были идти в армию. И поэтому самых талантливых студентов на старших курсах переводили доучиваться в Ленинградский государственный университет, где была военная кафедра. Двух таких замечательных студентов я знал по спорту еще со школы. Сам играл за школьную волейбольную сборную Уссурийска, а они были известными легкоатлетами, прыгали в высоту. Один из них всегда занимал на краевых соревнованиях первое место, другое – второе. Фамилии этих студентов, начавших обучение на физфаке ДВГУ и окончивших ЛГУ, – Матвеев и Джолос. Виктор Анатольевич Матвеев сейчас академик, он был директором Института ядерных исследований РАН, потом директором Объединенного института ядерных исследований. Он наш, приморский, мы с ним с детства знакомы, еще со школьной скамьи. Ростислав Владимирович Джолос – тоже доктор наук, научный сотрудник ОИЯИ.

* * *

Вначале был физико-математический факультет, одна кафедра физики… Потом началось деление, структура менялась, возникали самые неожиданные названия кафедр! Помню, был какой-то КВН, где соревновались преподаватели со студентами. Студенты дали нам задание: пойти туда, не знаю куда и принести то, не знаю что. Я пошел на кафедру гидрофизики, взял какой-то непонятный мне предмет и принес. Говорю: «Я пошел на кафедру, которая перед этим была радиофизики, потом гидрофизики, а теперь еще как-то по-другому называется, поэтому я пошел туда, не знаю куда. И притащил вот такую штуку. Кто-нибудь знает, что это такое?» Никто не знал. Победили мы тогда студентов!

* * *

Вообще, мое поступление в ДВГУ на физику – случайность! Я приехал во Владивосток поступать в мореходку. Отец умер, когда мне было еще 13 лет, жить было довольно трудно. А считалось, что в мореходке форму дают, да и профессия денежная… Я окончил школу с серебряной медалью, приехал во Владивосток, спросил, где мореходка, и мне указали на военно-морское училище. Пришел, сдал документы и собрался уходить, а мне говорят: «Переоденься, будем ров копать». – «Какой ров?» – «У нас военное училище, ты курсант, получил приказ». – «Давайте документы назад!», – я забрал заявление и документы. Ехал в трамвае на вокзал, возле парка смотрю – написано «Дальневосточный университет». Я выскочил и пошел в приемную комиссию, сдал документы и поступил на физико-математический факультет. Был спортсменом, играл в волейбол, баскетбол. Учеба мне легко давалась, но поначалу сильно в науку не вдавался, только на 4 курсе увлекся, спасибо Алексею Даниловичу Ершову…

Моим научным руководителем стал Лолий Евгеньевич Шолпо, наша встреча – тоже своего рода «спортивная» случайность. Я полетел в командировку выступить на семинаре у академика В.А. Фока, были у меня некие соображения по поводу теории тяготения. Прилетел в Ленинград, а там мой хороший друг Владимир Степанович Печников, он работал в поселке Саблино под Ленинградом, в лаборатории геологического института. В Саблино мы играли в настольный теннис, я их всех обыграл, в том числе и Шолпо, так мы и познакомились. Лолий Евгеньевич говорит: «Приезжай к нам, у нас много экспериментального материала, а теории нет». Я это запомнил, и еще несколько лет, когда бывал в Ленинграде, приезжал к Шолпо, чтобы пообщаться, в настольный теннис поиграть… Потом договорился с Алексеем Даниловичем Ершовым, что на полгода уеду в командировку и поработаю над диссертацией. В Саблино я занялся магнетизмом горных пород, как и Владимир Степанович Печников. Но он был экспериментатор, а я – теоретик. Мне удалось быстро написать диссертацию. Через пару лет мой научный руководитель Лолий Евгеньевич Шолпо защитил докторскую диссертацию с использованием наших совместных работ и результатов.

* * *

Моя кандидатская диссертация посвящена магнетизму горных погод, через некоторое время в ДВГУ я занялся вопросом цунами, а позже – вернулся к магнетизму, к теории магнитных явлений. И в моем научном интересе к цунами опять-таки сыграла роль случайность! Пришли к нам как-то от ДВНИГМИ два человека, приехавшие из Харькова. Говорят: «Мы хотим создать систему заблаговременного обнаружения и предупреждения цунами под эгидой Гидрометеослужбы и Академии наук. Предлагаем и вам поработать с нами». Мы, физики из ДВГУ, стали заниматься поисками электромагнитных предвестников цунами. Нам удалось сделать некое приближение, которое позволило упростить решение задачи. По тематике обнаружения цунами защитились три человека. Мы успешно работали, завязали научные связи с «волновиками». А потом пришла перестройка, финансирование закрыли. Кое-какие наработки остались на Сахалине, кое-какие результаты ушли в Японию... Потом, когда случилось очень мощное и разрушительное цунами, власти заволновались по этому поводу, собрали совещание, планировали возродить это направление, я там даже выступил, но дальше слов дело не пошло. Хотя, насколько мне известно, есть и сейчас научные группы, которые занимаются этими вопросами.

Эти исследования по изучению цунами – часть большого направления «Физика океана», которое в те годы успешно развивалось в ДВГУ. У нас была кафедра физики моря, ее возглавлял Аркадий Матвеевич Баталин – удивительный человек! Он проводил городской семинар по физике моря, где регулярно выступали ученые из ДВГУ, из Академии наук, отраслевых институтов. Из Москвы в университет приехал Вадим Федорович Козлов, талантливый и эффективно работающий в области океанологии ученый. Под его руководством я писал дипломную работу, посвященную ветровым течениям с переменным коэффициентом. Тогда все было намного проще – Вадим Федорович поставил передо мной задачу, я ее решил. И Вадим Федорович Козлов предложил мне, студенту, сделать доклад на океанологическом семинаре. Я выступил, и Аркадий Матвеевич Баталин сказал: «Предлагаю считать это защитой дипломной работы» – и все!

Океанология в ДВГУ отсюда началась – от Баталина и Козлова. Вадим Федорович – был очень активный научный работник. Количеством публикаций он превосходил всех, даже академиков! И не в соавторстве, а писал все статьи сам. Козлов долго тянул с защитой докторской диссертации. Был такой случай – меня как-то познакомили с академиком Саркисяном из Института океанологии, и он мне сказал: «Передайте Вадиму Федоровичу, пусть он докторскую защищает, у меня тут ребята рвутся, а я им говорю – пока Козлов не защитится, и вы не будете!». Козлов же считал так: «Я время потрачу на написание диссертации, и отстану в науке, а так я на острие!». Но тем не менее он все-таки взялся и защитил докторскую диссертацию.

* * *

Вообще, очень интересные люди в то время преподавали в ДВГУ! Был такой Семен Акимович Харамонов, математик, он нам интегральные уравнения читал. Вот напишет формулу – и вдруг начинает смеяться, ему эта формула кажется смешной. Вы можете себе представить смешную формулу? А он мог.

Хорошие у нас тогда были ученые и преподаватели, и хорошие у нас были научные направления.

Теоретическая физика – это, конечно, Алексей Данилович Ершов и мы, его первые ученики. Под его руководством мы начали с простых вещей, участвовали сначала в конференциях местного значения, публиковались в сборниках материалов. Потом, набрав опыта, стали публиковаться в научных журналах, ездить на конференции и стажировки, защищать диссертации, растить своих учеников... И дело пошло – до сих пор, пережив все трансформации университета, школа теоретической физики успешно развивается.

Кафедру физики твердого тела с самого начала возглавляла Валентина Владиславовна Ветер, с нее началась физика твердого тела и физика магнитных материалов. Валентина Владиславовна окончила аспирантуру МГУ, возглавила новое научное направление. У нее работали Людмила Алексеевна Чеботкевич, Дора Ефимовна Линкова, студентки первого выпуска, они окончили университет на год раньше меня. Как мы шутили, наукой они занимались «в подполье» – их лаборатории находились на первом этаже нашего здания на Суханова, 8. И сегодня это научное направление – очень мощное в университете, есть образовательная программа по наноэлектронике, много аспирантов, магистрантов, молодых ученых, есть публикации, защиты.

Физика океана – это прежде всего, Баталин Аркадий Матвеевич, но и Вадим Федорович Козлов много сделал в этом направлении в университете прежде чем уйти в Академию наук.

Педагогика – это Василий Федорович Ефименко, кстати, первый наш доктор наук на физмате.

А Александр Григорьевич Суханов – это астрономия! Удивительный человек, очень талантливый и разносторонний, он, например, писал стихи, но публиковался под псевдонимом. Александр Григорьевич подготовил столько специалистов в области астрономии! Под Уссурийском есть станция Службы солнца, в какие-то годы все сотрудники станции были из числа его студентов. Ученики Суханова работали в МГУ, в Институте теоретической астрономии в Ленинграде. Александр Григорьевич поставил в корпусе на Суханова телескоп, он был очень увлечен астрономией, и он очень многих студентов заразил своим увлечением. Как нас Ершов заразил теоретической физикой, так и Суханов своих учеников – астрономией!

* * *

А началось все, повторюсь, с Алексея Даниловича Ершова, который нас всех заразил физикой. Его любили студенты, несмотря на то, что А.Д. Ершов был очень требовательный преподаватель, часто проводил контрольные. Он был деканом, проректором, хорошим организатором и прекрасным лектором. Ершов так и остался кандидатом наук, сосредоточившись не на науке, а на преподавательской и административной деятельности – но он привел в науку огромное количество народа, своих учеников! Действительно удивительным человеком был Алексей Данилович, больше я таких не встречал.

Записала Людмила Харитонова